Повна академічна збірка творів - Григорій Савич Сковорода
А кто погружает сердечное око в случившееся ему нещасгіе, тот подобен вѣдьмѣ, которая все в чужом домѣ видит, а в своем слѣпа59. Подобен и цылюрничим банкам, самую дурную кровь из тѣла высосающим. Подобен и трактирщику, распродавшему доброе вино, а сам испивает дрождіе. "Скажи, что дѣлает твой Господин?" - спросили раба его, а раб отвѣчал: "Посредѣ добра за бѣдою гонитея". Обгцій есть обычай в людях: минув забаву, в печали погружаютея. Не таков был Арисгипп60. Он потерял грунтик, земелькою утѣшал себе осгальною. И нѣкоему лицемѣрно сожалѣющему сказал: "Если сожалѣеш, сожалѣй о себѣ, не о мнѣ. Ибо у тебе един точію есгь грунтик, а у мене еще три осталися". Отнять у мальчика игрушку - плачет, бѣсится и всѣ протчія игрушки бросает. Так и сердце неразумное, в одном чем-либо соблазнившися, всѣ свой протчія утЬхп отвергает. Да чем же нам в печали и в скорбех утѣшиться? Отвѣчаю: слава тебѣ, Господи! А чего же у нас нѣт? Одному дал Бог чин, другому дом, третему жену, иному дал добраго друга... Нѣкій мудрец61, умирая, благодарил Богу за всѣ его в жизни благодѣянія, не забыл же и малаго сего, что он из Киликійскія сграны благополучно морем пріѣхал во Аѳины. Колико способствует спокойсгвію благодарносгь! Должно же чувствовать с радостію и самая простая сія Божія благодѣянія, а именно: что мы живы, что здоровы, что солнце нас освѣгцает, что мирное, а не военное время, что не СЛЫШНО нигдѣ бунтов, что земледѣлы спокойно пашут, что купечеству путь земный и морскій открыты, что наконец волю имѣем говорить, молчать, дѣла дѣлать, покоиться... Сим благоденствіем наслаждаться можем со благодарносгію, если почагце взирать станем на людей, лишенных онаго.
Напримѣр, коль вожделѣнное здравіе недужным? Коль пожеланный Мир странам, обремененным войною? А глупость в то уже время познает добра своего цѣну, когда потеряет; доставая, страдает; имѣя, не наслаждается; а потеряв62, мучится. Будьто оно в то время драгоцѣнным стало, когда из рук их упало. Но всѣ почтй мы, на чужое засмотрѣвся щастіе, будьто на красавицу, в собственной жизни нашей, многими выгодами одаренной, слѣпотствуем, купно и своим не наслаждаясь, и завистію снѣдаясь. Вельми же пособляем сердцу нашему тогда, когда на выгоды собсгвенныя нашея жизни взираєм. По крайней мѣрѣ, да не равняем нас со превозшедшими нас. Сим-то пороком весь мыр страждет. А вот сграданія цепь! Колодник завидит испущенному из темницы; испущенный - тому, кто не крестянин, не кресгянин же - гражданину; гражданин - богачу; богачи - вельможам, вельможи - царям; цари -вселенною владѣющу Богу... почтй молнію и гром себѣ из рук его вырвать жаждуще. Вот мудрый глас!
Хотя пастушком слыву,
В вольных мыслях вѣк живу,
Жизнь столь сладко провождаю,
Лучше в свѣтѣ не желаю.
Ни на скиптр, ни злат вѣнец Промѣняю сих овец63.
А несмысленный галат64, находясь в чести у своих граждан, неусыпаемым снѣдается червіем о том, что он не сенатор, а хотя сенатор, но не из перш,їх; хотя же из первых, но не предсѣдатель; пусгь и предсѣдатель, но не так славен, как прежній. Не de ли есгь: умьшіленно разжигать ропот на Бога? и самоизвольно адским пламенем жечь своє сердце и мучить? Не дѣлает сего здравая и мирная душа. Она вышшим себе не завидит, но хвалится и благодарит Богу за сосгояніе своєя жизны, в которой безчисленное множесгво людей рады бы жить, если бы дано было им свышше. Не борися со силнѣйшим тебе и не ровняйся с вышшим тебе. Борися со слабѣйшими тебе и оглянься, коль многое множесгво нижше тебе и ревнуют твоєму щасгію! Смотри ж теперь: как только зазѣваешся на вельможу, сидящаго в карсті, или в портшезѣ3, тогда ж опусти маленько взор твой и на везугцих или на несугцих его, а когда Горній Монаршій престол блаженным тебѣ мечтается, тогда ж обрати око твоє и на безгцетное множесгво рабов каторжных и вспомни, коль бы они от Бога желали имѣть гцасгія твоего хотя половину! "Куда! все дорого во Аоинах!" - сказал друг Сократов. А Сократ: "Дорого, де, подлинно, для роскошно живущих, но, слава Богу! для воздержных все дешево. Хлѣб, маслины, проста одежда - все de не дорого"65. Подобно и мы, если кто нас порицает нищетою и подлосгію, во отвѣт скажем слѣдующее: "Слава тебѣ, Господи! довольно мы богаты, когда не бродим по мыру и когда хлѣб наш ядим не в каторжном поті,". Протчее, понеже сголь мы расглили сердце наше, что не можем не ревновать и не завидѣть чужому щасгію, того ради зѣвая на вышших тебе, не потопляй очей твоих во єдину украшенную их маску и благообразную завѣсу, но проницай сердечным тут же оком твоим во внутренносгь завѣсы: провидиш, что аи их повапленныя ширма и червь, и моль, и многія закрывают горесги за собою. Аоинскій штат-галтер66 Питтакос67 мудросгію, правдою, храбросгію - ей! царсгвенный муж. Но сварливой и упрямой супругѣ своей был рабом. Безчисленныя досады и грусги под позлащенными крышами и в красных углах кроются, а слѣп народ не провидит и посему-то завидит. Коль завидима для него царская блисгательна руга! Яко зрит на лице, а не зрит на сердце68. Вот такіи-то размьішленія умергцвляют Змінну зависть и раждают свѣт: находить удовольсгвіе в собсгвенной нашей жизни.
Дражайшей от всего мыра тишинѣ сердечной не мал вред и от самолюбія. Оно затѣвает дѣла не по силѣ своей. А неудачный конец есгь то терновый вѣнец. Тогда не безумну волю, но обвиняем фортуну. Бѣс самолюбныя воли даже до того бѣсится, дабы всѣ дарованія заграбить, и мучится, если не точію садами, звѣринцами, оранжереями, но и лошадьми, и псами, и птицами, и рыбами не превышшил своих ревнителей. Таков был Діониай, царь Сикилійскій69. Не довлѣл ему царскій Скиптр. Распалялся превишшить Платона любомудріем, а Филоксёна70 стихословіем. Отсюду родилися горестныи плоды: Филоксёну - каторга71, Платону - кабала72, а царю
