Повна академічна збірка творів - Григорій Савич Сковорода
По прошествіи двадцати четырех лѣт пересказывал он сіє другу своєму с особенным чувствованіем, давая знать, коль близ нас есгь Бог, колико промьішляет о нас, хранит нас, якоже коконі птенцьї своя, под крылѣ своя собрав147, агце мы точію не удаляемся от него во мрачныя желанія воли нашей разтлѣнной.
Поживя нѣсколько у отца Венедикта, отправился он паки в Гусинку к Сошальским, гдѣ и занялся упражненіями сочиненій.
В 1772 году, в Февралѣ мѣсяцѣ, друг его поѣхал в чужіє край и, быв во Францій в разных городѣх, прибыл в 1773 году в Швейцарію, в город Лозан.
Между многими умными и учеными людьми, каковых в Лозани нашол он, находился там нѣкто Данійл Мейнгард148, человѣк отмѣннаго разума природнаго, имѣвшій дар слова, ученосгь рѣдкую, обширныя познанія, благонравіе философское. Он сголько похож был чертами лйца, обра-щеніем, образом мыслей, даром слова на Сковороду, что можно бы почесть его ближайшим родсгвенником его. Друг Сковороды познакомился с ним, и они друг друга сголько полюбили, что Мейнгард, имѣя у себя подлѣ Лозани прекрасный загородный дом, сад и величайшую библїотеку, просил его располагать оным всѣм в своє удовольсгвіе, и сей пользовался всегда, как и многими свѣдѣніями от него.
Возвратясь из чужих краев и увидясь с Сковородою в 1775 году, расказал ему друг его ту удивительную всгрѣчу, по которой он нашол в Лозани похожаго человѣка на него чертами лйца, свойсгвами, образом мыслей и дружбою к нему. Сковорода возлюбил его заочно и с того времени начал подписывать на письмах и сочиненіях своих имя своє тако: Григорій ВАР (евр[ейски] сын) Сава Сковорода, Данійл Мейнгард.
И добрая, и худая слава распросгранилась о нем во всей Украинѣ, Малороссіи и далѣе. Многіе хулили его, нѣкоторые хвалили, всѣ хотѣли видѣть его, может быть, за одну странность и необыкновенный образ жизни его, не многіе же знали его таковым, каков он в самой точности был внутренно.
По разным обсгоятельствам живал он у многих: иногда мѣстоположеніе по вкусу его, иногда же люди по Минервѣ его привлекали его проживать нѣкоторое время; непремѣннаго же жилища не имѣл он нигдѣ, почитая себя пришельцем на земли во всем разумѣ слова сего149.
Полюбя Тевяшова150, воронежскаго помѣщика, жил у него в деревнѣ и написал тут сочиненіе «Икона Алкивіадская», которое и приписал ему в память признательносги своей к дому сему. Потом имѣл пребываніе в Бурлуках у Захаржевскаго151, ради приятных положеній природы; жи-тельствовал у ГЦербинина в Бабаях152, в Ивановкѣ у Ковалевскаго153, у друга своего в Хотетовѣ154; в манастырях Старо-Харьковском, Харьковском учи-лищном, Ахтырском, Сумском, Святогорском, Сѣннянском и проч[ая] по нѣсколько времени. Иногда жил у кого-либо из сих и у других, совершенно не любя их пороков, но длятого только, дабы чрез продолженіе времени, обращаяа с ними, бесѣдуя, разсуждая, нечувсгвительно привлечь их в познаніє себя, в любовь к истиннѣ, в отвращеніе от зла и примѣром жизни заставить любить добродѣтель. Впрочем, во всѣх мѣсгах, гдѣ жил он, избирал всегда уединенный угол, жил просто, один, без услуги.
Харьков любил он и часто посѣщал его. Новый тамошній начальник155, услыша об нем, желал видѣть его. Сковорода пришол к нему по пригла-шенію его. Губернатор, увидя его в первой156 раз и посмотря на него присгально, спросил его:
- Г[осподин] Сковорода! О чем учит Библїя?
- О человѣческом сердцѣ, - отвѣтствовал он. - Поваренныя ваши книги учат, как удовольсгвовать желудок; псовыя - как звѣрей давить; модныя -как наряжаться; Библїя учит, как облагородствовать человѣческое сердце.
Нѣкто из ученых спросил его тут же: что есть Философія?
- Главная цѣль жизни человѣческой, - отвѣчал Сковорода. - Глава дѣл человѣческих есгь дух его, мысли, сердце. Всяк имѣет цѣль в жизни, но не всяк - главную цѣль, то есгь не всяк занимается главою жизни. Иной занимается чревом жизни, то есгь всѣ дѣла свой направляет, чтоб дать жизнь чреву; иной - очам, иной - волосам, иной - ногам и другим членам тѣла; иной же - одеждам и прочіим бездушным вегцам; Философія, или Любомудріе, усгремляет весь круг дѣл своих на тот конец, чтоб дать жизнь духу нашему, благородство сердцу, свѣтлосгь мыслям, яко главѣ всего. Когда дух в человѣкѣ весел, мысли спокойны, сердце мирно, то все свѣтло, щасливо, блаженно. Сіє есть Философія157.
Из Харькова паки отправился он в Гусинку, любимое своє пу стынножител ь сгво.
Любомудріе, поселись в сердцѣ Сковороды, доставляло ему благо-сосгояніе, возможное земнородному. Свободен от уз всякаго принужденія, суетносги, искательсгв, попеченій, находил он всѣ свой желанія испол-ненными3 в ничтожесгвѣ оных. Занимаясь о сокрагценіи нужд есгесгвенных, а не о распросграненіи, вкушал он удовольствїй, нефавненных ни с какими гцасливцами.
Когда солнце, возжегши безчисленныя свѣгци на смарагдо-тканной плагцаницѣ, предлагало щедрою рукою чувствам его трапезу, тогда он, принимая чашу забав, нерастворенных никакими печальми житейскими, никакими воздыханіями страстными, никакими разсѣянносгями суетными и, вкушая радованія высоким умом, в полном упоєній благодушесгва, говаривал: "Благодареніе всеблаженному Богу, что нужное здѣлал не трудным, а трудное не нужным!"158
Когда усталость в размьшіленіях заставляла его перемѣнить упражненія свой, тогда он приходил к пресгарѣлому пчелинцу159, недалеко жительсгво-вавшему в пчельникѣ, брал с собою в сотоварищесгво любимаго пса своего, и троє, составя общесгво, раздѣляли между собою вечерю.
Ночь была ему мѣстом упокоенія от напряженій мысленных, нечувсгвнтельно нзнуряющих силы
