Тарас Шевченко та його доба. Том 2 - Рем Георгійович Симоненко

Наступило утро. От денщика Кузьмина Гебель узнал, что Бестужев-Рюмин куда-то выехал накануне вечером и что Муравьёвы наказывали ему непременно возвратиться в Трилесы на рассвете. Гебель стал ждать возвращения Бестужева, желая захватить всех вместе. Но о записке, посланной накануне С. Муравьёвым поручику Кузьмину, Гебель не знал.

В ночь на 29 декабря Кузьмин получил записку от Муравьёва, вызывавшую его в Трилесы. Настроение Кузьмина и других славян, бывших с ним неразлучно, отличались колебаниями другого рода. Они все колебались, начать ли действовать без Муравьёва или ждать от него известий. И вдруг эти известия пришли. Сразу стало ясно, что наступил момент решительных действий. Сухинов поехал в Трилесы на зов Муравьёва, хотя его и не звали. Предположение, что Гебель мог нагнать С. Муравьёва в Трилесах и арестовать его, возникало у черниговских офицеров и единодушно было решено в таком случае Муравьёва освободить силой оружия. Славяне, давно решившие действовать, были в данном случае вполне последовательны. Предполагая, что Гебель поедет с арестантом в Васильков, куда из Трилес вели две дороги – большая и просёлочная, славяне, чтобы не пропустить его, разделились: Кузьмин и Щепилло поехали просёлочной дорогой, а Соловьёв и Сухинов – большой. Первыми приехали Кузьмин и Щепилло, вскоре за ними – Сухинов и Соловьёв. Это было на рассвете 29 декабря.

Сергей Муравьёв рассказывает дальше, что Кузьмин, войдя в комнату арестантов, спросил у Матвея, что делать. На это Матвей отвечал: «ничего», а Сергей сказал: «освободить нас». В это время возвратился расставлявший часовых Гебель и набросился с криком на приехавших офицеров, негодуя, как посмели они говорить с арестантом и отлучиться без позволения от своих рот. Гебель требовал немедленного возврата офицеров к своим воинским частям. Кузьмин напомнил Гебелю, что он у себя на квартире, и отказался повиноваться. Гебель, у которого уже зародились подозрения, послал поручика Ланга узнать, готовы ли лошади, но как только тот, отворив дверь, хотел войти в избу, где были караульные солдаты, туда ворвались за ним и черниговские славяне. Как передаётся в «Записках» о Славянском обществе, они объявили солдатам роты Кузьмина о начале восстания. «Успех был неимоверный: солдаты изъявили готовность во всём повиноваться своим офицерам». Щепилло и Соловьёв вошли в сени, отделявшие караулку от помещения арестованных, и стали совещаться «о начале предприятия». Увидя Ланга, направлявшегося к караулке, Щепилло, думая, что он подслушал их разговор, схватил солдатское ружьё, стоявшее у дверей, и хотел пронзить Ланга штыком со словами: «Этого первого надо убить!» Ланг успел спрятаться за дверь и держал её до тех пор, «пока Щепилла не отстал от оной». Метавшийся Гебель отдавал в это время приказания солдатам охранять арестованных Муравьёвых, но не успел он ещё кончить своего приказания, как в кухню ворвались четыре славянина и потребовали у Гебеля отчёта, за что арестован Муравьёв. Получив ответ, что это не их дело, Щепилло с криком: «Ты, варвар, хочешь погубить Муравьёвых!», схватил из рук стоявших там караульных ружьё и пробил Гебелю грудь». Остальные три черниговских офицера также схватили ружья, бросились за Гебелем во двор и стали колоть его штыками. Гебель звал на помощь и кричал солдатам, чтобы возмутителей «кололи», но те не двинулись с места.

Сергей Муравьёв, услышав шум, разбил окно и выскочил на улицу вместе с братом. «Часовой, стоявший у окна сего, преклонив на меня штык, хотел было воспрепятствовать мне в том, но я закричал на него и вырвал у него ружьё из рук». Налево от квартиры Муравьёв увидел Гебеля в борьбе с Кузьминым и Щепиллой и нанёс Гебелю штыком рану в живот. Гебель вырвался, нагнавший его Щепилло переломил стволом ружья правую руку Гебеля и нанёс ему сильную рану штыком. Гебель «в жару» бросился на него, вышиб ружьё и бегом побежал к корчме. Раньше чем офицеры нагнали его, он успел вскочить в стоявшие около корчмы порожние крестьянские сани с парой лошадей и погнал их, истекая кровью. Вдогонку за Гебелем был послан Сухинов, которому удалось было поворотить лошадей назад, но встретившийся рядовой 5-й мушкетёрской роты Иванов, вскочив в сани и узнав от Гебеля, кто он, привёз его по его же указанию к корчме, несмотря на все запрещения и угрозы Сухинова, приказывавшего Иванову везти Гебеля на ротный двор. Иванов доставил Гебеля в господский дом, а оттуда степью в селение Снитинку «в 1-ю гренадёрскую роту к капитану Козлову». Вероятно, уже оттуда Гебель был перевезен к себе на квартиру в Васильков. <…> Инициатива восстания представляла собой совокупность решительных действий Сергея Муравьёва, членов Общества соединённых славян Кузьмина, Щепиллы, Соловьёва и Сухинова и активной поддержки солдат, державших караул у арестованного Муравьёва. Не поддержи солдаты активности декабристов, усилия офицеров-славян и Сергея Муравьёва пропали бы даром. Не появись славяне с их безоговорочной решимостью действовать, одному Муравьёву не удалось бы освободиться от ареста. Роль славян и солдат в событиях чрезвычайно велика.

Сам Муравьёв приписывает огромное значение событий в Трилесах: «Происшествие сие решило все мои сомнения; видев ответственность, с коей подвергли себя за меня четыре сии офицеры, я положил, не отлагая времени, начать возмущение».

Таков был пролог восстания Черниговского полка.

Теперь предстояла важнейшая задача – поднять на восстание первые роты полка, а затем полк и сделать восстание его общим делом. Как показывает Матвей МуравьёвАпостол, солдаты ненавидели полкового командира Гебеля, «сочувствовали своим офицерам и питали к ним полное доверие». Что касается самого Сергея Муравьёва, «они ему говорили, что готовы следовать за ним, куда бы он их не повёл».

На солдатском согласии выступать против ненавистных крепостников-командиров, против крепостнических порядков в армии объективно основано всё восстание Черниговского полка. Тут не было агитации именем царевича Константина, использование наивно-монархической стороны солдатского миропонимания или обещаний дать народу «доброго царя». Тут не было сложной ситуации с отказом присягать одному монарху во имя верности другому – более законному и более «народному». Черниговцы уже принесли присягу и Константину и Николаю, равным образом им ненавистным. Восстание сразу развернулось под республиканскими лозунгами, которые… не только не скрывались от восставших солдат, а которые им прямо были объявлены.

Сергей Муравьёв-Апостол дал отчётливые распоряжения о сборе восставшего полка.

Он показывает, что «отдав поручику Кузьмину приказание собрать 5-ю роту и идти на Ковалёвку, сам поехал вперёд для сбора 2-й гренадёрской роты. Соловьёву же и Щепилле приказал из Ковалёвки ехать в свои роты и привести их в Васильков.

Вечером 29 декабря 5-я рота, первая из