Старый новый мир - Катруша Анна

Своими умелыми руками он восстанавливал механизм, который, казалось бы, уже давно пришел в непригодность, но чем сложнее дело, тем сильнее загорается азартом мастер. Это была его стихия. Позабыв обо всём, он с головой ушел в рабочий процесс и иногда забывался настолько, что разговаривал сам с собой.

Солнце в этот день пекло сильнее обычного. Вдобавок после дождя парило, поэтому ЭрДжей быстро израсходовал свои запасы воды. Когда его фляга была опустошена, Мята принесла ему свою.

От прилично одетого и опрятного Изобретателя практически ничего не осталось. Светлые джинсы и белая футболка были навсегда испорчены, но, видимо, его это несильно беспокоило, ведь грязь была не только на одежде и руках, но кое-где на лице и даже на волосах.

– ЭрДжей, ты весь испачкался.

– Иметь технику и не испачкаться, Перчик? – он подмигнул ей, и Мята даже немного смутилась. – Спасибо за воду.

От ЭрДжея исходила небывалая уверенность. Его собственной энергии сейчас хватило бы, чтобы разрушенная электростанция снова заработала. Все чувствовали это и были рады подзарядиться от него. Пусть он и не изобрёл ничего нового, но та сила в его руках, с которой он приводил эти бесполезные по отдельности части в единый рабочий механизм, изумляла и вдохновляла всех здесь присутствующих.

ЭрДжей продолжил свою мысль, намертво завинчивая очередную гайку.

– Все великие открытия, Перчик, вершились в тёмных грязных подвалах, на холодных полах, инструментами давно не новыми и людьми совершенно неприметными, тут я конечно исключение. Но все изобретения, которые меняли мир, делались с целью сделать жизнь лучше, а это работёнка грязная и не из лёгких! Так что имей в виду, ты не достоин зваться мастером, если не готов с головой отдаться делу и запачкаться. Твоя цель должна быть на первом месте. Важнее всего! И уж тем более важнее испорченной одежды, Перчик, – улыбнулся ЭрДжей и принялся вставать.

Разогнув спину, он поднял с земли тряпочку, чтобы вытереть руки. После, он небрежно засунул её в карман своих некогда светлых джинсов.

Мята ещё раз посмотрела на перепачканного ЭрДжея. Грязная одежда, небрежно уложенные волосы, проступающая щетина и инструменты в руках придавали ему небывалой мужественности.

– Проще простого! – сказал ЭрДжей и, приподняв заднюю часть велосипеда, крутанул ногой педаль. Колесо закрутилось, издавая приятный потрескивающий звук.

– Вау… – в один голос изумились ребята.

ЭрДжей осторожно положил велосипед на землю, а сам присел возле него. Он откинул голову назад и наслаждался моментом. Очередной хлам в его руках превратился в полезную вещь, которая послужит людям. И не просто людям, а его друзьям. ЭрДжей сделал для себя удивительное открытие: делать что-то для дорогих тебе людей намного приятнее.

– Как же я устал… – простонал он.

Теперь его заряд был полностью исчерпан, и он нуждался в подзарядке. Его друзья чувствовали это и незамедлительно пошли к нему. Они стали рядом и любовались плодом его трудов.

– Неужели, он, правда, поедет? – спросил Альфред, всё ещё сомневаясь в реальности их плана.

– Конечно! Мои золотые руки починили этот кусок металлолома. При чём, это действительно металл. Страшно думать, сколько ему лет…

Вдруг ладонь Мяты рухнула на макушку ЭрДжея, и она неуверенно взъерошила ему волосы. ЭрДжей удивлённо посмотрел на неё:

– Ты это… чего?..

– Почувствуй себя на моём месте… – смущённо ответила она.

– На нашем месте ты хотела сказать! – и Блюм принялся неумолимо путать его светлые волосы обеими руками.

– Эй, эй, эй! Ал, и ты туда же?

Но друзья не ограничились этим и применили их недавно приобретённое оружие – щекотку.

– Всё перестаньте! – сквозь смех умолял ЭрДжей.

Когда ребята вдоволь насмеялись, они тоже присели рядом с ним на тёплую, нагретую за день землю. Солнце прошло большую часть своего пути, а значит…

– Нам пора выдвигаться, – сказал ЭрДжей. – Проедем, сколько сможем. Ещё нужно научиться ездить на этой штуковине. Это не так-то просто, скажу я вам.

– А как я?.. – нерешительно начал Альфред.

– Блюм будет рулевым – он меньше ростом, и я буду хорошо видеть за ним. Ты сядешь сзади на багажник, а Мята сядет впереди на раму.

– Я могу крутить!

– Не сомневаюсь, Перчик. Просто Блюм быстрее найдёт равновесие, я в этом уверен. Он умеет с головой подходить к делу.

– А я что, не умею?

– Как тебе сказать, ты делаешь – потом думаешь. Не рационально конечно, но наблюдать само удовольствие.

– Чего? Я всегда думаю и… А ну не смейтесь надо мной!

– Только как мы отплатим Мирасу за такую щедрость?.. – почесал затылок Альфред.

– Мне не нужна плата. Я сделал это, потому что сам так захотел.

Ребята обернулись на голос хозяина дома. Никто и не заметил, как он вернулся.

Мирас снова сидел на ступеньках, держа в руках карандаш. Вокруг него было разбросанно множество других художественных принадлежностей, а на его коленях лежала доска с листом бумаги.

– Ты что-то рисуешь? – Мята любознательно наблюдала, как Мирас резкими движениями что-то вырисовывал, а затем растушевывал пальцем.

– Это ещё один мой вам подарок.

У ЭрДжея ныло всё тело и меньше всего ему хотелось сейчас вставать, но рука Блюма, протянутая ладонью вверх, стала для него отличной опорой, и он снова был на ногах. Ребята подошли к Мирасу, чтобы посмотреть, что он нарисовал для них и все, как один, застыли, когда мастер показал им свою работу.

У Мяты навернулись на глаза слёзы, а Блюм потянулся к рисунку.

– Это же… мы…

Блюм коснулся указательным пальцем своего лица. Рисунок был настолько реалистичным, что казалось, будто нарисованный Фантаст сейчас взмахнёт рукой, чтобы убрать назойливый палец. Но этого не произошло. Запечатлённые на долгие годы, молодые и счастливые, ребята никуда не денутся с этого листа бумаги. Они навсегда останутся здесь, будут стоять возле уютного деревянного домика Мираса, и всегда будут с улыбкой смотреть в будущее.

ЭрДжей осторожно взял в свои руки лист. Это было другое измерение, другой мир, в котором не действуют законы пространства и времени. Они никогда не состарятся и никогда не исчезнут с этого изображения. Вот настоящая сила искусства – оно способно остановить время.

– Я не уйду из этого мира бесследно… Спасибо тебе, Мирас… – с благодарностью прошептал Блюм.

– О чём ты, малыш. Никто из нас не уйдёт бесследно. Мы все добьёмся бессмертия, – сказал ЭрДжей.

– Каким образом? – спросил Альфред, не отрываясь от рисунка.

– Своими поступками. А этот рисунок всегда будет напоминать нам, что время неумолимо идёт и нам нужно спешить. Чтобы вечно жили не только наши образы, но и наши дела.

ЭрДжей перевёл свой взгляд с рисунка на Мираса. Он уже не раз смотрел на него, но только сейчас увидел. Он разглядел черты лица, морщины вокруг глаз, татуировки на шее и голове, добрый взгляд, светлую щетину с еле заметной проседью, дорожки бугристых вен на руках, сажу на кончиках пальцев… Он вдруг понял, каким дураком себя выставил, осудив Мираса, совсем его не зная.

ЭрДжей протянул Мирасу руку и тот без колебаний пожал её. На лице мастера появилась тёплая улыбка, и он обвёл взглядом всех ребят.

– Многое открылось мне после встречи с вами. Я рад, что смог вам помочь.

Мята вытерла рукой навернувшиеся слёзы:

– Спасибо тебе. Большое-пребольшое. Самое большое спасибо!

– Спасибо… – коротко ответил Альфред, чтобы его голос не дрогнул.

Тепло улыбки Мираса согрело ребят. Они чувствовали, будто прошли какой-то таинственный обряд очищения. Внезапно стало легко и просто. Всё плохое отошло куда-то далеко и ещё не скоро вернётся. С новыми силами они собрались в путь.

Всё ещё находясь под впечатлением момента, они не совсем понимали, что им сейчас предстоит сделать.

Друзья одели рюкзаки и принялись усаживаться на велосипед.

– Ох, чуть не забыл, костыль! – Альфред оставил своего поломанного помощника на лавочке.

Он поспешно схватил его и вернулся к остальным. Блюм и ЭрДжей уже заняли свои позиции, Мята тоже умостилась на сиденье рамы. Кое-как усевшись сзади, Лекарь с тревогой думал о предстоящем безумии.

Ребята ещё раз посмотрели на Мираса на прощание. Этот человек сделал очень много для них. Увидятся ли они снова? Все были уверены, что да, но сейчас их звала дорога.

– Нашу благодарность не выразить словами, – сказал напоследок Блюм.

– Зато её прекрасно выражают ваши глаза. Не оборачивайтесь, – Мирас сделал несколько шагов назад, освобождая им путь.

Теперь все были готовы ехать. ЭрДжей поставил одну ногу на педаль и скомандовал Блюму сделать так же. Затем нужно было полностью полагаться на внутреннее чутьё, слушать своё тело и доверять ему, но на деле всё оказалось гораздо сложнее, чем все себе представляли.

Первая попытка прокрутить педели чуть не обернулась падением Мяты с рамы. Альфред вцепился свободной рукой в сидение ЭрДжея и старался не опускать ногу с точки опоры, на которую показал ЭрДжей, но как только велосипед двинулся с места, его нога сама ушла в сторону. Он быстро вернул её на место, чтобы никто не увидел.

И вторая попытка, и третья, и даже десятая не давали нужный результат. Раз за разом ребята теряли равновесие, не сумев сделать и одного оборота колёс.

– Мята, чуточку в сторону, пожалуйста.

– Блюм, я сейчас свалюсь!

Фантаст не мог нормально держать руль из-за неё, потому что та тоже вцепилась в него, чтобы не упасть.

– Эй, Ал, сиди ровнее! – прокричал Изобретатель.

– Я пытаюсь, но нога постоянно соскальзывает… – недовольно пробурчал Лекарь в ответ.

– Блюм, держи руль ровно! – скомандовал ЭрДжей.

– Может, поменяемся местами, и сам попробуешь порулить?

– Ни за что! – прокричала Мята.

– Как мне это понимать, Перчик? Чем это я тебе так не угодил?

– Ну, я не в этом смысле. Ну, там, ты же сам говорил, Блюм меньше тебя ростом, так удобней просто…

– А может я был не прав! Сейчас как поменяемся с ним местами!

– Может, сконцентрируемся на равновесии? – раздраженно сделал замечание Альфред.

– Чья бы корова мычала! Не хочешь покрутить?

– Далеко же мы тогда уедем…

Мирасу было и тревожно и смешно наблюдать за их неудачными попытками поехать. Сам он никогда не ездил, поэтому даже представить не мог, насколько это тяжело. Но эти ребята были не из тех, кто легко сдается.

Мало-помалу, интервалы между их торможением сокращались, и им удавалось несколько раз прокручивать педали.