Старый новый мир - Катруша Анна

Для меня это был очень сложный день.

– И что, вот так просто возьмём и уснём?

– А что ещё делать? – пробурчала девочка, которая тоже мостила себе место для ночлега.

– Ну, как это что? Я ничего о вас не знаю, вы ничего не знаете обо мне. Самое время узнать друг друга получше, сблизиться, стать единым целым, командой.

Все слышали в его голосе сарказм.

– К чему эта провокация? – спросил Лекарь.

– Никакой провокации, простое знакомство! Ну, с чего начнём? Во сколько кого бросили родители? Или кто был самым ярым обидчиком детства?

Наступило тяжелое молчание – у каждого здесь были горькие воспоминания.

– Я спать, – после небольшой паузы ответила девочка и отвернулась от костра и ребят.

– Я как раз подбирался к вопросу о тебе, Перчик. Почему у тебя нет имени? Ты, кажется, сказала, его у тебя забрали. Щекотливая тема – вечный позор. И за что?

Она ничего не ответила.

– Блюм, а ты, что скажешь? Откуда столько шрамов на руках и ногах?

Блюм посмотрел на свои руки, но отвечать тоже не стал, поэтому продолжил готовиться ко сну.

ЭрДжей перевёл взгляд на Лекаря. Тот умиротворённо смотрел на догорающий костёр.

– Свою первую в жизни медицинскую книгу я нашел в мусорном баке, в который меня закинули парни постарше. Я увидел её там, среди вонючих, гниющих отбросов, чудом уцелевшую, пусть и не полностью. Книга – такая редкость! Я боялся, что если я сразу начну вылезать с ней, то они у меня её тут же отнимут. Поэтому я сидел там довольно долго, выслушивал их шуточки и ждал, когда они уйдут. Это был конец зимы, и сидеть в железном баке было довольно холодно, но я не сдавался. Сидел там, пока им не наскучило, и они ушли. Вылез я с большим трудом конечно, но книга была у меня. Я промёрз до костей, потом ещё заболел, но я в жизни не был так счастлив. Я тогда не умел читать, но от других знал, что в книгах записаны знания, а в этой я увидел картинки людей с разных ракурсов, и что самое главное – там были нарисованы здоровые ноги. Я подумал, что это может мне помочь, – печально улыбнулся Альфред. – Это дало мне надежду, хоть и мнимую, но я был рад, что у меня появилось что-то своё.

Пыл Изобретателя поубавился, впервые за всё их знакомство его лицо приняло сочувствующее выражение. Альфред перевёл свой взгляд с костра на ЭрДжея:

– Ну что, ты чувствуешь, как мы сблизились? По твоим ощущениям, мы уже единое целое?

Изобретатель понимал, что здесь не нужен ответ, поэтому просто отвёл свой взгляд, в то время как Лекарь выглядел спокойно и расслабленно.

– Мать бросила меня так рано, что я даже не помню её лица. Как я выжил – представления не имею. Самые ярые обидчики детства – все, кого я тогда знал.

– Мне жаль…

– Не смей меня жалеть.

Он не злился на ЭрДжея за эти расспросы. Многое пришлось перерасти и спрятать глубоко внутри. Потребовалось немало времени, но всё же Альфред нашел в себе силы, чтобы простить своих обидчиков и смириться с тем, что он не в силах изменить.

Больше ЭрДжей ничего не спрашивал, и Альфред решил не бороться с желанием спать. Он свернулся калачиком на своём маленьком покрывальце и завернулся в кофту. Сон мгновенно окутал сознание Лекаря и тот провалился в звёздное небо. Он долго-долго падал, потом куда-то бежал. Там были и Блюм, и девочка, и ЭрДжей. Они все куда-то бежали, а звёзды меняли своё расположение, направляя их, пока они наконец-то не увидели свет и не вышли с туннеля…

Так начался новый день…

Глава 6

Компаньоны

Утро было тёплым и солнечным. В железную конструкцию туннеля проникали яркие лучи утреннего солнца, и на свету можно было увидеть, как в воздухе летает пыль.

Первой проснулась девочка. Она не сразу поняла, где она, поэтому какое-то время просто лежала с приподнятой головой, пытаясь восстановить в памяти события вчерашнего дня. Воспоминания её не обрадовали, даже больше – она почувствовала острую тревогу внутри. Это чувство пробежалось по телу неприятным разрядом и заставило в ту же секунду окончательно проснуться.

Она осторожно направилась к выходу из туннеля, чтобы никого не разбудить. Её взгляд остановился на спящем Альфреде. Его длинная чёлка спа́ла с лица и полностью открыла его. Бледная кожа, впалые щёки, огромные веки, но, не смотря на его болезненный вид, выглядел он вполне расслаблено. Девочка улыбнулась и пошла дальше к выходу.

Она надеялась, что когда покинет эту угнетающую ржавую конструкцию, то ей станет легче, но этого не случилось. Ни тёплое весеннее солнце, ни выход из туннеля не помог ей справиться с тем ужасным ноющим чувством внутри. Позади неё город, в котором ей желают смерти, а впереди неизвестность. Что же она натворила?..

Но пути назад нет. Где-то там далеко, в этой самой неизвестности, находится её брат – самый дорогой для неё человек. Она должна сделать всё, что в её силах, чтобы спасти его. От Парка или от Стража – это уже другой вопрос. Главное догнать его и не дать совершить эту ошибку.

Девочка присела на землю и погрузилась в эти мысли. Они были ужасно тяжелыми для неё, но она была не в состоянии прогнать их. Она настолько ушла в свои размышления, что даже не услышала звук приближающихся шагов позади. Поэтому когда Изобретатель присел с ней рядом, она громко ойкнула и дёрнулась от неожиданности.

– Нельзя же так пугать!

– Да кто пугает то? Я проснулся, тебя на месте нет, подумал, может одна уже ушла.

– Я, по-твоему, настолько глупая? – немного обождав, она добавила: – Я понимаю, что мне и дня не прожить без вашей помощи. От меня толку мало.

– Ну, как-то же все справляются без чьей-либо помощи. Ты чем хуже?

– Я так не умею...

– Как ты живёшь вообще? Ты совершенно не приспособлена к одиночеству, – зевая, произнёс Изобретатель.

Девочка ничего не ответила. Только сильнее опустила голову, позволив растрёпанным волосам полностью скрыть из виду глаза.

– Я долго думал, почему горожане выбрали такой способ жизни: рано оставлять детей, жить самим по себе и сбиваться в кучи, только когда это выгодно всем. Потом понял – один ты можешь гораздо больше. Тебя никто не отвлекает и не ограничивает. Поэтому я и не привязываюсь ни к кому, – завершил свои размышления ЭрДжей.

После этих слов он встал с корточек, и, сделав несколько разминочных движений корпусом, пошел обратно в туннель, чтобы разбудить остальных. Он не понимал девочку, правда не понимал, но почему-то после этого короткого разговора ему и самому стало грустно. Правда, ненадолго. Он грустил ровно до того момента, пока не зашел обратно в туннель.

А девочка всё так же не могла выйти из этого состояния. Переживания истощали её изнутри. Вставать было очень тяжело, будто на плечах было ещё не меньше двух таких, как она.

Девочка посмотрела на ржавый туннель, затем перевела взгляд на видневшиеся вдали верхушки высоток её родного города. Брат дороже ей всей этой груды развалин.

В этот момент из туннеля вышел сонный Блюм, почёсывая свою огненную шевелюру, за ним следом проковылял Лекарь, затем показался и ЭрДжей. Он что-то сказал, и все трое засмеялись. Девочка не придала значения словам, она сконцентрировалась на интонациях. Голоса были спокойные, даже радостные.

С лица Блюма не сходила улыбка. Его светлая душа была рада новому дню и новой компании. Лекарь хоть и выглядел немного встревоженным, но в его глазах была заметна надежда. Этот человек наконец-то освободился, хотя сам ещё это не понял.

Девочка смотрела на них и не могла понять, что это за тёплое и трепещущее чувство вытесняет тревогу и страхи. Вот они – люди, которыми восхищается весь мегаполис, которыми восхищается и она.

– Эй, ты, там! Иди к нам! – позвал девочку ЭрДжей.

Её минутный наплыв чувств моментально был развеян этими словами.

– Как ты меня назвал? Эй ты?!

Вернувшись ко всем, она стала помогать собирать вещи. Их вчерашний ночлег был спонтанным, поэтому сборы прошли быстро.

Девочка провела взглядом поломанные рельсы. Какое-то время они шли прямо, а затем сворачивали в сторону и скрывались из виду. Если верить легенде, то идти нужно всё время прямо-прямо в сторону заката, никуда не сворачивая. Ребята закинули рюкзаки на плечи и ещё какое-то время молча стояли, всматриваясь в горизонт.

– Да уж, сплошной пустырь под открытым солнцем, – недовольно подметил ЭрДжей. – Но из всего можно извлечь пользу, – и Изобретатель достал из рюкзака лампу, одев её наперевес.

– Ну и зачем она тебе сейчас? – удивилась девочка.

– Пусть заряжается, пока мы в пути. Тем более идти целую вечность…

– Значит, не будем терять времени, – сказал Альфред и решительно поковылял вперёд, опираясь на своих "помощников".

Все понимали, что эти слова были адресованы, прежде всего, ему самому. Поэтому остальные без каких-либо договорённостей решили держать темп Альфреда.

Шли они молча. Сложно сказать, сколько длилось это молчание, но оно затянулось даже по местным меркам, но казалось, что дискомфорт от него испытывал только Блюм. Ему хотелось о чём-то поговорить с ребятами, узнать что-то о них, развеять этот мрачный настрой, но лицо Альфреда было серьёзным и сосредоточенным, девочка была грустной и шла, смотря под ноги, а ЭрДжей был в своих мыслях. Блюм не знал, как завести разговор, чем поинтересоваться и у кого первого, поэтому они и дальше шли, не говоря ни слова, пока Изобретатель сам не нарушил тишину:

– Так и будем идти молча всю дорогу? Или вы хотите провести последние дни вашей жизни в немом унынии?

– Это не последние дни нашей жизни, мы пройдём испытания и обязательно выживем, – серьёзно ответила девочка. – И почему это "наших"? Ты тоже идёшь с нами!

– Из нас двоих я обладатель блистательного ума. Не Парк представляет угрозу, а возвращение в мегаполис.

– Так ты не о Парке беспокоишься? – удивился Блюм.

– Нет, конечно! – воскликнул тот. – Я уверен, что мистика, приписываемая Парку – это очередные суеверия горожан, а вот Страж – это угроза. Такое он с рук не спустит.

– Даже так, ты пошел с нами, а значит, Страж опасен и для тебя.

– Ошибаешься, Перчик. Как ты помнишь, я присоединился к вам в Нижнем городе, в момент, когда стражей там не было, а значит, меня никто с вами, беглецами, не видел. Я вне подозрений, – самодовольно произнёс ЭрДжей.

– Сначала испытания Парка пройди, а потом языком чеши…

– Ой, Перчик, да ладно, испытания Парка? Серьёзно думаешь напугать меня этими россказнями?

– Зря ты так говоришь о Парке, ЭрДжей, – вмешался Блюм, предчувствуя новую ссору.