Старый новый мир - Катруша Анна
Торможу. Я тоже пил, между прочим.
Мята подняла голову и села нормально.
– Спасибо, что вывел меня. Здесь, правда, легче.
– Главное приходи в себя быстрее, а то Ал не обрадуется, если его драгоценная единственная ученица не будет присутствовать на таком важном мероприятии.
– Что? Я там буду! Я собралась! Вот, смотри, я уже собралась! – Мята резко вскочила.
– Молодец. А теперь сядь обратно и посиди ещё немного. И не вскакивай так резко, а то всякое случиться может…
Мята и ЭрДжей засмеялись и она сквозь смех сказала:
– Как же всё противно кружится… Больше никогда не буду пить!
– Аха-ха-ха! Если ты так говоришь – значит, пьянка удалась. Поверь мне, Перчик, будешь. Ещё как будешь!
И они оба начали смеяться.
– Здорово, что я вас встретил, – сказал ЭрДжей, когда они успокоились.
– Погоди-погоди…Что я слышу? Неужели ЭрДжей1-2-3-9-0 привязался к кому-то?
– Эмм… почти. ЭрДжей1-25-67-9. Но ты была близко. Даже девятку и ноль запомнила, молодец! – засмеялся Изобретатель. – Я думал и так уже понятно, что я к вам привязался. Я, конечно, говорил, что не подпускаю никого близко к себе, но это был очень старый я. Я всегда думал, что человек лучше развивается, когда он один, когда ему никто не мешает и никто не отвлекает, но сейчас понимаю, что один ты растёшь до определённого момента, а потом…
Я выжал всё из того себя. Если я останусь один, то дальше уже не смогу двигаться вперёд. Мне нужны другие люди. Нужны их знания, их мнение, ви́денье, точки зрения. Да и, по сути, все твои достижения не имеют никакого смысла, если тебе не с кем их разделить… Я вдруг понял, что большую часть своей жизни был не прав. Так что да, гении тоже ошибаются.
– Мы будем рядом, ЭрДжей, получится у тебя или нет. Мы разделим с тобой всё.
Мята очень серьёзно смотрела на него, сведя брови. Такой настойчивый и даже немного обеспокоенный взгляд подвыпившей Мяты выглядел очень забавно.
– Спасибо, Перчик, – улыбнулся ЭрДжей, – но я надеюсь, поражение разделять со мной не придётся. Я здесь не для того, чтобы сдаться.
Мята опустила глаза:
– Я тоже ошибалась, когда наговорила тебе всякого возле супермаркета…
– Ну… для тебя это нормально. Ты всё-таки не гений.
Не сильный удар кулаком в плечо последовал за его словами.
– Ауч! Поосторожней с энергетическим потенциалом мира! – Мята звонко смеялась, а ЭрДжей потирал плечо. – Жаль, очень жаль.
– Что жаль?
– Жаль отдавать тебя Алу на обучение. Когда наиграешься с бинтиками и пробирками, приходи в мою мастерскую, я покажу тебе, что такое настоящая наука.
– Спасибо тебе, ЭрДжей.
Она улыбнулась и встала, чтобы вернуться в Трактир.
– Ты идёшь? – спросила Мята.
– Я догоню. – Девочка пошла к входу, а ЭрДжей задержал на ней взгляд. – Не за что, Перчик… – на выдохе сказал он. – Только этого мне не хватало…
ЭрДжей тоже встал, отряхнул джинсы и пошел в Трактир.
Внутри ничего не изменилось, кроме одного – теперь все танцевали. Все, кроме Альфреда. Он сидел за барной стойкой и непринуждённо общался с Тодом, попивая пиво.
– Что здесь происходит? – еле пробрались через толпу танцующих ЭрДжей с Мятой.
– Дюк объявил, что лучший танцор получит бесплатную кружку пива и все сорвались в пляс.
– Даже малыш там! – воскликнул ЭрДжей.
– Ну, я думаю, Блюм там не ради пива, – засмеялся Альфред.
– Однако, какая не складная музыка сегодня! – ЭрДжей посмотрел в сторону играющих. – А ну-ка, пойдёмте за мной! И Блюма прихватите!
Изобретатель подошел к музыкантам и начал о чём-то с ними переговариваться. Заинтересовавшиеся ребята перестали играть, и музыка прекратилась. Все, конечно же, обратили на это внимание и уставились на самодельную сцену. Ал, Мята и Блюм почувствовали на себе все эти недовольные взгляды.
– Эмм, ЭрДжей, а что ты там удумал?.. – спросила Мята явно обеспокоенная настроем толпы.
– Я, Перчик, создаю историю. Сегодня исторический момент. И начнётся он с гимна путешественников!
– С чего? – засмеялся Гейн.
– Сейчас сам всё увидишь! А ну-ка одолжи мне свою балалайку! – обратился он к одному из музыкантов.
– Это гитара вообще-то, – недовольно ответил парень с проколотым носом и губой.
– Талантливый человек талантлив во всём! Руками же нужно, а я мастер на все руки! Ал, иди сюда, петь будешь! Блюм, что умеешь?
– Эээ…
– Отлично, за тобой слова! Да только, чтоб в рифму было!
Блюм очень смутился и покраснел от неожиданности. Весь трактир смотрел сейчас на них. Нужно было быстро придумать слова, но о чём петь? О чём должен быть гимн путешественников? Он всю свою жизнь в дороге, но эта ситуация так его смущала, что в голове было ни словечка!
ЭрДжей с наглым видом уже подкручивал колки на гитаре, чем весьма раздражал хозяина инструмента, ведь он знал, как тот должен звучать. ЭрДжей же полностью полагался на свою гениальность.
– Ал, иди сюда! Вот тут стой. И пой. Перчик, а за тобой … хорошее настроение!
– Что петь то?
– Блюм?
Фантаст стоял около импровизированный сцены с Мятой. Он нерешительно обернулся и посмотрел на скучающую толпу сзади.
– Эмм… Гимн путешественников?
– Он самый! Если кто и может сочинить слова к нему, то только ты, малыш!
Мята покосилась на Блюма. Этот парень привык рассказывать истории, но сейчас он был полностью растерян и заметно нервничал.
– Нуу… Если дорогой идёшь… каменистой…
Или судьба… привела не ту…да… эээ…
– А, что он сказал?
– Как-то грустно, парень!
– Да, давай веселее!
Послышались недовольные выкрики сзади.
Блюм выглядел совсем беспомощно. Его спасла довольно пьяная Мята:
– Блюм, вспомни о том, что возможно мы завтра умрём, и расслабься.
Блюм с тревогой посмотрел на неё:
– Ты боишься? Того, что может случиться завтра?
Мята подняла на него свои уставшие голубые глаза и улыбнулась самой нежной улыбкой на свете.
– Конечно. Как и все люди на земле, я боюсь завтра. Поэтому очень ценю сегодня.
– Мята, можно тебя обнять?
Её щеки и без того горели от алкоголя, но внезапный вопрос Блюма сделал их краснее красного.
– Нет, конечно! – возмутилась она. Затем шепотом добавила: – Все смотрят…
Блюм и сам смутился от своего вопроса. Он не ожидал, что так проникнется её словами про "здесь и сейчас". Они оба рассмеялись, но скучающий ЭрДжей перебил всю атмосферу:
– Блюм, слова будут или нет?
– Будут тебе слова, ЭрДжей, будут! Пообещай мне, что не забудешь ни одно слово из этой песни и когда придумаешь своё электричество, сделаешь так, чтобы она жила даже после нас!
– Можешь на меня положиться, малыш!
– Мне нужен ритм! – крикнул Блюм, и девушка за этническими барабанами начала выстукивать интригующий и энергичный ритмический рисунок. Темп был не слишком быстрым, но и не медленным. Ритм совпадал с учащённым ритмом переполненного чувствами сердца, идущего за новыми приключениями. То, что нужно, чтобы начать новый путь.
Идём мы дорогой, опасной и длинной,
Дорогой длинною в жизнь,
С нами бок о бок идут неустанно
Ветер, солнце и мысль.
Одежда в пыли, а ботинки все в дырках,
Тяжелый рюкзак на плечах,
Но сердце наполнено счастьем и радостью,
Ведь рядом шагают друзья.
Ребята переглянулись и заулыбались. К барабанам добавилась дудка, и песня стразу же поменяла настроение, – от тёплого и нежного она перешла к волнующему и даже захватывающему. У всех, кто был сейчас в Трактире, ноги загудели, чтобы отправиться в путь. Блюм развернулся лицом и публике и продолжил:
И хотя временами путь каменистый –
От этого не стал он сложней,
Ведь всё что угодно преодолимо
В компании верных друзей.
Новый инструмент подключился к песне и теперь это был Гейн, отстукивающий звонкий удар ложкой по железной тарелке. Многие прихлопывали в ладоши или постукивали ботинками. ЭрДжей ещё сидел, выжидая подходящий момент, а вот вторая гитара решила вступить, и песня сразу же обрела объём в звуке и заполнила всё сводное пространство в помещении. Тод достал откуда-то трещотки и тоже присоединился к песне.
Свободны мы духом, ничто нас не держит,
Идём, куда сердце велит,
За каждой преградой – новая тропка
Ведёт в неизведанный мир.
Свободны мы сердцем от всех предрассудков,
От страхов, падений, тревог,
Ведь всё, что случается с нами в дороге –
Это бесценный урок!
А Мэтт тем временем подошел к сцене и вручил Блюму бубен. Этот инструмент прекрасно расставлял акценты в музыке, от чего мелодия стала более танцевальной.
Какой-то бородатый мужчина из толпы присел на краю сцены и подключился к песне с губной гармошкой.
И кто-то нам скажет, как же так можно:
Не жизнь, а одни мозоли́!
Мы хором ответим, кто говорит так –
Просто слишком ленив!
Да, мы не спорим – эта жизнь не слабых,
Всегда на износе сил!
Но чем сидеть в ожидании чуда,
Мы лучше будем в пути!
Дудка вела незатейливую, но энергичную линию. Этот легко запоминающийся мотив прекрасно подходил для ведущей партии в этой песне. Но вдруг Блюм подал сигнал играющим, и музыканты приглушили свои инструменты, оставив ведущим только ровный ритм барабанов.
В это мгновение Блюм громко пропел речитативом:
Не нужна нам карта и компас не нужен,
Ведь небо над нами, и сердце ведёт нас
Дорогой, что верной будет всегда –
Навстречу рассвету нового дня!
Единогласно инструменты взорвались с новой силой, а Блюм ухватил Мяту за руку, и они начали закручивать всех танцующих в хоровод. Альфред повторял строчки, которые стали припевом раз за разом. Все подхватили эти незатейливые слова, и они становились всё громче.
Хозяева трактира стучали по всему, что издавало звук, люди кружились в общем хороводе, а музыканты играли, не жалея сил. Казалось, даже само здание было радо пуститься в пляс!
Несмотря на свою уверенность, ЭрДжей бездарно играл. Он упорно бренчал по открытым струнам, иногда зажимая какую-то ноту на первой струне, но благо, в общей атмосфере этого не было слышно. Зато свистел он, как бог. Звонко, громко, с глубоким вибрато в голосе – он повторял ведущую партию дудки, только выше. Альфред поддерживал его своим прекрасный грудным баритоном.
Все присутствующие, совершенно не переговариваясь, закончили песню как единое целое, и стали громко хлопать себе и другим. То, что они только что сделали, было чем-то невероятным и по истине историческим. Незнакомцы со всех уголков, собравшиеся здесь сегодня, стали пульсирующим сердцем новой истории.
Дав всем минутку, чтобы отдышаться, ЭрДжей подал сигнал Тоду и тот быстро достал из-под барной стойки реквизит, приготовленный для их секретного плана.
– А теперь минуточку внимания! – громко заявил ЭрДжея со сцены.
