Старый новый мир - Катруша Анна

Тот уже и забыл о своём боевом ранении и сидел в полной отрешенности.

Девочка осторожно начала промывать порез. Лекарь смотрел на это с каким-то чарующим восхищением. Это он должен был обрабатывать ему рану, ведь он Лекарь, но он совершенно забыл об этом. Он забыл, а она нет.

– Ты… молодец… – смущённо сказал Альфред и полез рыться в своём рюкзаке, чтобы найти что-то для перевязки.

– Ну, я же сестра… – и на её уставшем лице появилась очень тёплая улыбка, от которой Альфред не сразу смог оторваться.

Он почесал затылок и продолжил рыться в своём рюкзаке. Блюм с нежностью наблюдал за этим всем.

– Я думаю, это вам пригодится.

Вдруг со своего рюкзака Фантаст начал доставать вещи из супермаркета.

– Что за?.. – только и вырвалось у ЭрДжея.

– Блюм, когда ты успел? – спросил радостный Лекарь, которому вручили две упаковки бинтов, вату и какую-то бутылочку.

– Когда вы уже выбежали, Сэма ударило по голове, и он отключился. Я быстро схватил несколько вещей, которые вы хотели взять. Извини, Ал, я схватил первое, что попалось под руку, и я не знаю для чего этот пузырёк.

– Это спирт, и это очень кстати! Спасибо тебе.

Девочке он протянул те самые кеды, которые ей так понравились. Она осторожно взяла их в руки и посмотрела на Блюма с большой благодарностью. У них была хорошая подошва, так что завтрашний путь по каменистой дороге будет ей даваться легче.

ЭрДжею он протянул тот самый странный предмет, найденный им на втором этаже. Тот взял его в руки и недолго раздумывая, замахнулся, чтобы выбросить.

– Ты чего? – удивилась девочка.

– Не полезь я на второй этаж за ним…

Но его рука замерла, – он не решался выкинуть железку.

– А чёрт с ним! – и спрятал её в боковой карман рюкзака.

– Это всё, что я успел взять, извините. Нужно было ещё вытащить Сэма.

– Ты не представляешь, насколько здорово то, что ты сделал, – сказала девочка.

– А что ты взял себе? – поинтересовался ЭрДжей.

Блюм грустно опустил глаза.

– Для себя я вынес важный жизненный урок… А ещё футболку! Я ведь одолжил эту у Ала, – и он принялся переодевать футболку на новую – голубую с затёртым рисунком апельсина и надписью "Орандж" над ним.

– Не грусти, – девочка попыталась взбодрить Блюма.

– Я в порядке. Просто, неужели люди, правда, забыли истинные ценности и перестали жить по совести?..

– Блюм, не все такие, как Сэм.

– Вот именно, – подхватил ЭрДжей. – Тебе достаточно поднять глаза, чтобы увидеть все лучшие ценности в одном флаконе.

Девочка скептически посмотрела на ЭрДжея.

– Надеюсь, ты сейчас про Альфреда, а не про себя… – сказала она, и все засмеялись.

Ветер игриво подхватил их смех, языки пламени весело подпрыгивали, тепло было снаружи и внутри.

– Думаю, вы правы. В мире много хороших людей, но и плохих не мало. Думаю, даже больше…

– Это не важно, Блюм, – начал Лекарь, занимаясь приготовлениями к перевязке. – Есть плохое, есть хорошее, есть красивое и уродливое, справедливое и не очень, да и сами мы, то в гору, то вниз, живём, не зная зачем, но правда в том, что так и должно быть. Без плохого, не было бы хорошего.

– Без тьмы не было бы света, – дополнил Блюм, глядя на костёр. – Ты поистине прав.

А Альфред тем временем взял спирт, смочил им новенькую вату и принялся протирать вокруг пореза.

– Ай! Чего ж так больно то?.. – скривился ЭрДжей.

– А ты как хотел, вон какой порез глубокий! Терпи.

– Терплю… – но по ЭрДжею было видно, что терпение давалось ему с трудом.

– У тебя ещё цветочки. Иногда мне приходится делать операции без анестезии. Вот там людям по-настоящему больно. Настолько больно, что не все выживают…

– А что это такое? Ана-сте… – попыталась повторить девочка.

– Это специальное средство, с помощью которого можно обезболить часть или всё тело. Человек засыпает и ничего не чувствует, а мне приходится давать закусывать тряпку…

– Как-то звучит… не обнадеживающе, – заметил ЭрДжей.

– Это ты мягко сказал! Раньше у меня были препараты, в том числе и анестезия… – Альфред печально опустил глаза.

– А сейчас? Закончились? – спросила девочка.

Альфред ненадолго оторвался от перевязки, погрузившись в печальные воспоминания.

– Я тогда жил в районе отшельников, у нас там свой вход в бункер имелся. Про него мало кто знал, ведь наш район не сильно любят, и тогда как раз открыли девятые двери центрального бункера, ты должен помнить, когда ещё гуляния устроили, – обратился Альфред к ЭрДжею.

– Да, конечно помню. Я тогда и решил, что, когда вырасту, открою остальные. Тоже хотел, чтобы в мою честь гуляния устроили, – засмеялся ЭрДжей.

– Ну а я вместо гуляния решил спуститься туда. В то время он был ещё не под властью стражей, и я подумал, что раз все веселятся наверху, то в самом бункере будет не много народу. Я был почти прав – там вообще никого не было. Всю еду вынесли, а медикаменты ещё не успели. Целых три коробки! Представляете? Антибиотики, обезболивающие, жаропонижающие, вакцины против вирусов, шприцы-комарики с анестезией. Они такие крохотные, чтобы можно было в экстренной ситуации ввести небольшую дозу и незамедлительно оказать помощь. Эти шприцы – вершина анестезиологии! Абсолютно безопасные, не нужно вводить в позвоночник и нет никаких рисков осложнений на сердечно-сосудистую систему. Я про них только в книжках читал, в жизни ни разу не видел, а тут… несколько коробок с таким богатством! И главное, что люди-то не понимали, что нашли. Для них тушенка была ценнее, чем это, и я подумал, что… ну…

– Что ты найдёшь для них более полезное применение, – улыбнулся ЭрДжей.

– Да и… я украл их. Все три коробки. Мне было очень стыдно, но я же не для себя или для продажи в три дорога. Я собирался лечить ими всех и вся – так и поступил. Тогда-то обо мне и заговорили в мегаполисе, ведь многие стали поправляться, а уже потом, гораздо позже, меня ограбили, а дом сожгли… Я решил не восстанавливать то место и перебрался в высотку недалеко от площади.

Все молчали. Нужно было время, чтобы переварить услышанное.

– Кто мог сделать такое?.. Ты ведь помогал людям. Зачем?.. – девочка искренне не могла понять этот поступок.

– Изгои? – предположил ЭрДжей.

– Я думаю, да. Кому ещё могут понадобиться таблетки и шприцы в этом городе. Но сейчас у меня есть антибиотики и другие лекарства. Я договорился со Стражем и некоторые препараты со вскрытых бункеров попадают ко мне, но анестезии больше нет.

– И после этого ты всё равно всем помогаешь… мне это не понять, – задумчиво сказал ЭрДжей.

– А разве ты сам поступаешь не так же? Разве ты изобретаешь не с целью поделиться этим с другими?

ЭрДжей отвёл свой взгляд в сторону.

– Ну, с какой-то стороны ты прав, Альфред. Моя величайшая цель – вернуть людям электричество, но пока что я не знаю как. По правде говоря, даже не знаю, с чего начать. Одно дело оживить какую-нибудь солнечную панель и подключить к ней гаджет, но вернуть всему мегаполису свет – это… сложно. Мягко говоря, сложно. В общем, я зашел в тупик…

– Точно… – осенило девочку. – Так вот зачем ты пошел в Парк! Я так и знала! У тебя тоже есть желание, которое ты хочешь загадать!

ЭрДжей удивлённо посмотрел на неё. Затем на смену удивлению пришла улыбка.

– Перчик, не выдумывай, – улыбаясь, сказал он. – Цель моего путешествия не изменилась. Нет такой силы, которая сделала бы всё вместо тебя без каких-либо усилий. Всё в жизни достигается трудом, нет исключений, понимаешь? Такова наша природа – мы должны стараться и делать, ведь иначе за нас это никто не сделает. Ни духи, ни Боги, ни Парк. Всё только в наших руках.

– Готово, – сказал Лекарь, закончив перевязку.

– Спасибо, Альфред.

– На здоровье. И хотя я надеюсь, что Парк не выдумка, и я смогу загадать своё "величайшее" желание, но я согласен с ЭрДжеем. Труд – единственный путь к достижению цели, ведь даже Парк просто так не отдаст желание. Нужно сначала пройти его испытания.

После этих слов Альфред встал и пошел к ручью ополоснуть руки и заодно набрать воды в его небольшой чайник.

ЭрДжей посмотрел на свою повязку на ноге. Альфред очень бережно сделал её – нога была не перетянута, узелок был завязан очень аккуратно. Альфред не должен помогать ему, но помог. Девочка спасла его сегодня от собаки, а Блюм спас их всех. А что делал он весь день? Какое-то странное чувство засело в его груди. Он знал, что это, но не знал, что с этим делать.

В то же время все вокруг непринуждённо делали свои дела: Альфред возился с чайником, девочка готовила себе ночлег, Блюм искал что-то в рюкзаке.

– Кхем… я думаю… – неуверенно начал ЭрДжей, прикрыв рот рукой, – вернее, я уверен, что мне нужно перед вами… извиниться. Я был не прав, когда пытался решать всё за вас, и к тому же, по большей части, это моя вина, что мы попались Сэму. Если бы не моё любопытство, возможно никто из вас не обратил бы внимание на то здание, и мы пошли бы спокойно дальше. И я знаю, что именно я сею раздор в нашей компании, я такой. Я эгоистичный, грубый, не терпеливый, высокомерный. Жизнь отшельника не предполагает общение, знаете ли, и… я постараюсь с этим всем бороться, по мере возможности, конечно. Я буду стараться, потом что… ну просто… что ж я как маленький! – выругал себя Изобретатель. – Вы мне нравитесь. Все вы. – Он скрестил руки на груди и отвёл взгляд.

Ребята переглянулись и заулыбались. Одного только вида смущённого ЭрДжея было достаточно, чтобы простить его за всё сказанное сегодня.

– У меня в жизни не было никого. Конечно, была мать и отец, и братья и сёстры, наверно тоже имеются, только я уже и не помню их. Я был очень доставучий, всё время обо всём расспрашивал, поэтому меня бросили рано. Так что, как только я обнаружил Нижний город, сразу перебрался туда и стал жить как отшельник. Даже более уединённо, чем отшельник. Я всегда один. Поэтому я такой невыносимый, как ты и сказала. Перчик, извини за всё, что я там нагородил, и ты Блюм прости. Ты для меня открытие. В тебе почти нет логики, но ты точно знаешь, что тебе нужно и куда ты идёшь. Ты не читаешь, не пишешь, не изобретаешь, но иногда у меня такое чувство, что ты знаешь больше меня, и это для меня в новинку. И да, когда я сказал про все лучшие ценности в одном человеке, конечно же, я имел в виду Альфреда. Не себя точно. Я не могу им быть. Ал, ты тоже прости.