Старый новый мир - Катруша Анна
Из-под обложки в разные стороны торчали уголки бумажек с чертежами и записями. Всё же он нашел в себе силы взять эту папку, и она показалась ему самым тяжелым, что ему доводилось держать в руках. Он не стал раскрывать её и читать содержимое, просто засунул её вместе с биографией и посмертной запиской поглубже в рюкзак, взял в руки лампу и вышел из комнаты, даже не обернувшись.
На обратном пути ЭрДжей даже не отдавал себе отчёт о происходящем, он шел на автопилоте, уставившись в пол, и всё время размышлял о прочитанном. Оказавшись снова на смотровой площадке, он даже не поднял голову, чтобы ещё раз полюбоваться удивительной геометрией здания. Уставившись в пол, он вдруг осознал, что находилось у него под ногами всё это время. Нет ни единого шанса, что даже за столько лет здесь скопилось такое количество пыли на полу…
Новый шаг стоил ему немалых усилий, но всё же он добрался до шахты и полез обратно на выход, совершенно забыв о том, что собирался открывать дверь.
На этот раз теснота шахты не пугала его. Он полз по ней, потупивши взгляд на рейки. Рой мыслей наконец-то улетучился и ЭрДжей чувствовал себя опустошенным.
Преодолев подъём, он снова оказался в том длинном прямом коридоре, который выведет его к ребятам. Ребята. Нужно собраться. Они не должны видеть его таким. Он не сможет рассказать им правду. Не сейчас. Как он объяснит им, что именно то, что он искал всю жизнь, погубило мир?
Он остановился, поставил лампу и похлопал себя по щекам, затем достал флягу с водой, чтобы умыться и намочить голову. Прохладная вода освежала и приводила в чувство, и ЭрДжею действительно стало легче. Ему подумалось, что сейчас было бы хорошо оказаться возле того ручья, который был в яру. Вернее, в воронке от бомбы…
Спрятав флягу, ЭрДжей продолжил путь, но внезапно, он почувствовал какие-то вибрации в шахте. Снова землетрясение? Нет, слишком мало и к тому же теперь он отчётливо слышал какой-то глухой звук. ЭрДжей вытянул вперёд лампу и стал ждать. Сначала показалась рыжая шевелюра, затем появился и сам Блюм.
– ЭрДжей! – радостно крикнул тот и прибавил ходу.
У Изобретателя всё ещё в голове была каша, поэтому он так и остался стоять на четвереньках с лампой в руке, удивлённый появлению Блюма.
– Ты в порядке? Цел? Как рана на ноге? – Блюм засыпал ЭрДжея вопросами о его самочувствие, как только добрался до него.
– Рана?..
ЭрДжей уже и забыл о ране на ноге, о том, как он её получил и куда они сейчас направляются. Все эти проблемы теперь казались чем-то далёким и незначительным.
– Что с тобой? – Блюм с тревогой смотрел на ЭрДжея.
– Да вот… ползу на выход. А ты чего здесь?
– Тебя очень долго не было, ты так и не подошел к двери, а ведь уже вечер! Мы все очень волновались, и я решил отправиться на твои поиски.
– Вы волновались за меня?
– Ну конечно!
ЭрДжей посмотрел в глаза Блюму и улыбнулся.
– Малыш…
Ладонь ЭрДжея рухнула на кудрявую макушку Блюма.
– ЭрДжей, что случилось? – серьёзным тоном спросил Блюм.
– Ничего. Поворачиваем.
– А как же дверь?
– Не стоит открывать эту дверь. Не сейчас, по крайней мере.
– Что ты нашел там?..
– Здесь нет того, что я искал.
Блюм буравил ЭрДжея взглядом. Он прекрасно видел, что Изобретателя что-то тревожит, но не мог пока понять, что именно. Но сейчас нельзя было давить на него и расспрашивать, – так он сделает только хуже.
Спускаться оказалось намного сложнее. Теперь от решительности ЭрДжея ничего не осталось, и его руки неуверенно хватались за рейки, пока мозг всеми силами пытался переключить внимание от депрессивных мыслей на спуск.
И всё же Блюму и ЭрДжею удалось удачно спуститься на землю.
– Ну, наконец-то! Где ты так долго был? Почему не подошел к двери? И… и почему у тебя волосы мокрые? – набросилась на ЭрДжея взволнованная Мята.
Но тот ничего не сказал в ответ, просто стоял и мягко улыбался, глядя на неё сверху вниз.
– Ну и чего ты лыбишься? Знаешь, как мы переживали?!
– Главное, что всё обошлось. Нашел что-то? – спросил Альфред.
– Вы не поверите что там, – наконец-то ЭрДжей собрался с мыслями. – Там огромные смотровые площадки, куча каких-то мостиков, переходов, конвейеров. Чтобы пройти через этаж с одного конца в другой нужно стооолько времени, я даже не знаю сколько! Там внутри всё просто сверкает гениальностью! Там есть круглые комнаты, будто в воздухе висят!
– Да не рассказывай… – девочка недоверчиво посмотрела на Изобретателя.
– Правду говорю, Перчик! Я в жизни такого не видел и никогда о таком не читал. Шахта вывела меня на смотровую площадку, и оттуда видно несколько этажен вверх и вниз, но света мало, и я увидел только крупицу от того, что там есть.
– А что насчёт двери? – спросил Альфред
– Нууу… На смотровой площадке стоит лифт, но двери герметично закрыты. И я… так и не смог куда-то попасть. Шахт больше не было, лестниц тоже, в общем, мне не удалось найти ничего стоящего. Так что двери… сейчас никак не открыть.
– И ты всё это время просто стол возле лифта?
– Нет, конечно! Я… я пытался открыть его. Ломом.
– Ломом?
– Ну, там валялись какие-то металлические трубки, и я взял одну и пытался вскрыть двери, но они оказались сильнее меня, а потом я…
ЭрДжей жестикулировал больше обычного, улыбался шире, чем всегда, да и голос его звучал громче, – это сразу бросалось в глаза. Но Ал и Мята списали это на эйфорию от увиденного, и только Блюм видел фальшь в этом всём. ЭрДжей чувствовал на себе испытывающий взгляд Фантаста и больше всего на свете сейчас боялся встретиться с ним глазами. Один только взгляд в его золотые бездонные глаза – и его маска треснет. Он не готов рассказать им правду, которую поведал ему Рэймонд. Не сейчас.
Лагерь по просьбе ЭрДжея разбили на улице, а не в помещении. Никто не понял почему, ведь идеально ночевать под крышей, но Блюм снова его поддержал, и Мята с Альфредом не стали возражать. Эта ночь была удивительно тёплой, так что, они могли позволить себе это.
ЭрДжей сидел, немного отстранившись от всех. Тяжесть в груди никуда не исчезла, он всё ещё не знал, что ему делать дальше, но где-то глубоко внутри он чувствовал, что ответ кроется в его друзьях. В судьбу он не верил, но и случайность имеет свою математическую формулу, и не нужно было проводить расчёт, чтобы понять, что встретились они не просто так. Тепло костра и сидящих рядом друзей согревало ЭрДжея, но по спине всё равно иногда пробегали мурашки от осознания того, сколько людей погибло здесь ни за что…
– Держи, – Альфред протянул ЭрДжею чашку с чаем. – Здесь мята и ромашка.
ЭрДжей осторожно взял чашку в свои руки. Ароматный пар медленно поднимался над горячей жидкостью и растворялся в атмосфере.
– Спасибо…
– На здоровье.
Глаза Альфреда, как всегда были скрыты за длинными волосами, но ЭрДжей чувствовал заботу, с которой они смотрят. Мята никогда не унывала, но было понятно, что она не перестаёт переживать за брата ни на секунду. Блюм был младше всех, но ЭрДжей чувствовал настоящую мудрость, исходящую от него. Может рассказать? Если подумать, вряд ли кто-то особенно расстроится, ведь все и так уже живут хуже не куда. Правда в том, что он сам не мог принять это. В него не стали бы меньше верить его друзья, не перестали бы поддерживать, но он сам разуверился в правильности своего пути. Такие вещи нужно обдумывать самостоятельно.
Он отпил чай, и кипяток ошпарил язык. Не нужно спешить. Никогда не стоит спешить.
ЭрДжей отставил чашку, чтобы чай немного остыл, а сам полез в свой рюкзак. Он достал банку с тушенкой, открыл её и протянул ребятам. Все вопросительно посмотрели на него.
– Вы покормили меня днём.
– Да чего ты…
– Но я делаю это не только из-за этого, – не дал договорить Альфреду ЭрДжей. – Я очень благодарен вам за всё. Правда.
Альфред подумал, что это его способ попрощаться, ведь ЭрДжей сообщил днём, что останется здесь.
– Спасибо, – произнёс Лекарь и взял жестяную банку.
Все достали свои ложки, кроме ЭрДжея.
– А ты не будешь? – удивилась Мята.
– Нет, я не голоден.
И пока все восстанавливали силы тушенкой, ЭрДжей достал свой блокнот и с весьма серьёзным видом принялся что-то писать в нём.
– Что пишешь? – поинтересовалась девочка.
– Пытаюсь понять, что мне делать дальше. Сложно просто думать. Мыслей настолько много, что детали теряются. Мне проще размышлять на бумаге. Так я не теряю из виду предыдущие мысли.
Он говорил это всё, не отрывая взгляд от блокнота. Его рука резво что-то выводила и Мята немного приподнялась, чтобы посмотреть, что он там так размашисто пишет, и весьма удивилась, когда увидела помимо записей какие-то схемы и стрелочки.
– Если хочешь посмотреть, просто подсядь ко мне, а не заглядывай. Это сбивает.
– Хм! Больно надо! – она скрестила руки на груди и показательно отвернулась.
Но сразу же пожалела об этом, потому что Блюм и Альфред уже подсели с обеих сторон к ЭрДжею и с большим интересом смотрели на то, что он там рисует. Её детское упрямство не позволяло ей подойти к ЭрДжею, поэтому она принялась с важным видом споласкивать ложки после ужина и что-то перекладывать в своём рюкзаке.
– Это двери того лифта?
– Да, а это ключ, сюда нужно прикладывать ладонь. Ха, только сейчас понял, что зря пытался его открыть, ведь даже, если бы попал в кабинку, далеко бы не уехал.
Ребята засмеялись, а Мята принялась активнее убирать после ужина.
– Ого, это такие комнаты там? – заинтересовано спросил Блюм.
– Да. Если присмотреться, там сзади тросы. Вот тут и… вот тут. А попасть туда можно только с верхних мостиков.
– А что за спираль?
– Если честно, сам не понял. Возможно ступеньки, возможно очередной конвейер. Они были очень далеко, и я не смог рассмотреть их как следует.
Мята старалась как можно меньше шуметь, перекладывая вещи в рюкзаке, чтобы не прослушать что-то.
– Ничего себе! – восхитился Блюм. – Я и не думал, что можно строить такой дугой.
– Ну, эластичные затвердевающие материалы изобрели ещё до открытий Рэймонда, так что ничего удивительного.
Это стало последней каплей. Мята отставила рюкзак и решительно зашагала к троице. Она с непринуждённым видом грубо втиснулась между Блюмом и ЭрДжеем и стала рассматривать его записи и зарисовки.
– Карявенько нарисовано.
– Ч-чего?! Это схема, а не предмет искусства!
– Какая разница – криво!
– Да суть не в красоте вообще! А в том, что это помогает мне сосредоточиться, не упустить детали и всё продумать! Тебе поня… А чего это вы все лыбитесь? Ой, да ну вас!
ЭрДжей захлопнул блокнот и начал запихивать его в рюкзак.
